Впервые опубликовано в OCJ № 27. Октябрь 2005 г
Олег Климков (Кот aka Манул),
Томск
Исповедь реконструктора
А как мы могли его встретить? Обыденно. Обыденный праздник жизни.
Вернулся из командировки к семейству. Сидим, завтракаем. Мелочи, а как они радуют! Это я отвлекаюсь. И вот в момент уже завершения этой радости звонит мне Костя Охота. Это нашего ВИК основатель и руководитель. А еще - добыватель денег на мундиры и прочее у областной администрации.
И что он мне говорит? Вы не представляете, но через час я должен был стоять на другом конце города в мундире, штанах, сапогах и головном уборе. Изображать наше славное прошлое, аллегорически. Явиться в составе пеше-конного марша фольклорных коллективов к Лагерному саду.
Люблю я такую жизнь. Вот ты сидишь и мирно думаешь, чем себя занять, - а тут раз! И все. Вопроса, чем себя занять, не возникает - уже заняли тебя. Скачками борзыми. С рюкзачком. На другой конец города.
Опоздал, конечно. А еще переодеться надо... И где? Хорошо участникам фольклорным: они переоделись, сели в автобус, приехали... А мне, например, в пехотном мундире обр. 1807 года ехать через город не хочется. Не то чтобы проблемно - ну не хочется. Мундир жалко.
Влетаем на вахту НИИ ВН. У Кости жена работает там, вот и уговорила бабушку вахтершу. И переодеваемся под ейные вопли о том, что вот придет сейчас главный инженер и она (бабушка), вся такая несчастная, будет потом работу искать. Потому как пущать не положено!
Ы-ы-ы-ых... Переоделись.
А вы чужой кивер носили когда-нибудь? Не носили? Много интересного узнаешь об сем головном уборе. Например - какие ощущения возникают, когда он тебе на уши садится. Любопытнейшие ощущения! Представьте себе что-то, размером (и весом) с небольшое ведерко, которое надели на вашу голову. Вот-вот, примерно оно и есть. Хотя вообще ощущения от ношения всего этого великолепия интересные. Во-первых, крой у мундира такой, что ссутулиться вам не удасться. А еще перевязь с тесаком. А еще - кивер, опять же, голову к земле наклонить не даст. Голова в кивере должна торчать строго вертикально. А то шея заболит.
Во! И девочки журналистки. Паки мушки-дрозофилы на мед. «А где ваши лошади?» Где, где... Откуда я знаю, где наши лошади? У рядовых Томского пехотного полка. В обозе, наверное, где же еще.
«Ой, а скажите: какое отношение гусары имеют к нашему Томску?»
Гусары? К Томску? Ну, не знаю. Пехота - да, имеет отношение к Томску, а гусары - даже затруднюсь ответить.
Мы не гусары. Мы ПЕХОТА!
А им все равно: раз в киверах, значит - гусары. И по телевизору: гусары, мол! Идут! Пешие.
За 450 лет ни один гусар мундир не надел. Все в доломанах. В отставку подавали, на гауптвахтах сидели. Но - в доломанах! В ментиках!
Не люблю журналистов. Особенно в сыром виде.
А нас еще в фаэтоны посадить хотят. Расписные такие. С казаками на облучках.
Нет уж, мы лучше пешочком, пешочком...
Пошли. Впереди - шестеро верхами, в костюмах казачьих. Потом - фаэтоны едут. Потом мы идем.
А за нами - песня льется, казаки пешие идут, песни спивают... Хорошо им...
В ногу идти пытаемся. Три шага сделал - стоп. Потому что фаэтон остановился. И так весь подъем. Цверги. Истинного говорю: цверги, люди так лошадок мучить не будут.
И девочка: микрофон мне под нос... на середине подъема... отработанной скороговоркой... вопросы... Хы-х, хых... Уйди, девочка, пришибем же... ненароком... Все равно гусарами обозвала.
Ненавижу девочек.
Все? Все. Вышли-прошли-ушли-свернули... ну, теперь просто по площади пройдемся. Поглядим, послушаем...
Что? Развернуться? Зачем? Ах, фотографируют нас. Ну конечно, цирк-то уехал, клоуны остались.
Люблю быть клоуном! Было бы способностей - пошел бы в цирковое учиться...
Переодеваться надо все-таки.
Опять бабушка плачет. Не плачь, бабушка, уйдем сейчас. Ушли уже.
Вышли в штатском. Хорошо-то как! Солнце светит. Праздник кругом. Ну, значит, пойдем праздновать. До вечера.
Ну и пошли. Праздновать.