Денис Чекалов
Ростов-на-Дону— Чего именно они хотят? — спросила Снежана Кэмерон.
Девушка-киборг вынула у себя правый глаз и теперь настраивала его крошечной отверткой.
— Чертовы антарессцы, — пожаловалась она. — Сквозь их линзы все такое красное, словно я в банке кетчупа. Вот в мое время была оптика…
Снежану собрали от силы лет шесть назад.
Наш шаттл летел среди звезд — и поэт сказал бы, что мы походили на сверкающий драгоценный камень, среди тысяч небесных бриллиантов. На самом деле, мы скорее выглядели, как муха, заблудившаяся в супе.
Все-таки хорошо, что поэты в космос не летают.
Или это космос выбивает из нас поэтов, как пыль из половичка?
Я бросил взгляд на панель управления. Хотелось убедиться, что бортовой компьютер не предложит нам сыграть в Тунгусский метеорит, как чуть не случилось в прошлый раз.
На Снежану я не смотрел — неприятно, знаете ли, глядеть на девушку, у которой вместо глаза торчат проводки да винтики.
Впрочем, с другой стороны, она никогда не ходит в бигуди — просто, когда захочет, меняет волосы вместе с кожей на голове. Так что каждому свое.
— Люди по разным причинам обращаются в Гильдию дипломатов, — заметил я. — Одни хотят власти, другие денег. Третьи уже получили первое и второе, и теперь не знают, что с ними делать. Обычно запрос, который мы получаем, звучит примерно так: «Это что которое. М-да. Приезжайте поскорее».
— Веселая у вас жизнь, — согласилась Снежана. — Помоги вставить глаз.
Пословица гласит, что если парень просто увлечен девушкой, то, случись ей простудиться, принесет бедняжке куриного бульона. Если же он влюблен — то станет придерживать ей волосы, когда бульон выйдет на бис.
Но когда вы работаете в сцепке с киборгом — это еще хуже.
Впрочем, за Снежану можно прятаться, когда стреляют. Она пуленепробиваемая.
— Вот так, — сказал я. — Моргни. Насколько я понял, эти ребята — просто мирные фермеры. Какие-то разбойники постоянно нападают на них и отнимают запасы.
— Лучше бы они обратились в Альянс наемников, а не в Гильдию дипломатов.
— А чем, по-твоему, станут платить те, у кого последнюю горсть риса отобрали?
Шаттл приземлился столь плавно, что я этого даже не заметил. Ненавижу Снежану: когда летал без нее, при посадке всегда бился башкой об крышу. Нельзя делать киборгов такими совершенными — иначе скоро они поймут, что гораздо лучше людей.
Через пустыню к нам бежала маленькая такая ящерка, размером со слона-переростка. Из трех голов вырывались столбы огня, от которого песок плавился.
— Может, именно эти твари нападают на деревню? — предположил я. — Боюсь, что с ними будет не очень просто договориться.
Ящер остановился у шаттла и со всей дури забарабанил кулаками в обшивку.
— Спасите-помогите! — верещал он. — Разбойники! Разбойники напали на нашу деревню!
Он пару раз дыхнул, спалив антенну, гидравлику и бортовые механизмы поворота.
— Я с утра слишком много шоколада выпил? — спросил я, осторожно лупая глазами в иллюминатор. — Так это и есть мирный, ик, фермер?
Следующий удар вышиб нам дверь, и пришлось выходить ручкаться.
— О великое двойное солнце! — воскликнул ящер. — Какое счастье, что вы прилетели. Я Солер, наша деревня за тем барханом.
Он стал заламывать лапы.
— Поймите, мы мирные крестьяне. Никто не учил нас воевать. Но старейшина ничего не хочет слышать. Он готовится к бою. Мы обречены. Помогите нам!
— Хотела бы я увидеть разбойников, которые навели страху на эти шипастые огнеметы, — пробормотала Снежана.
— А я бы не хотел, — ответил я.
Ящер запрыгал по пустыне впереди нас, так быстро, словно был блохой, скрещенной с кенгуру.
Пойди я пешком, то ковырялся бы в песке еще лет восемь. Поэтому вывел из ангара небольшой скутер — крышка ангара, естественно, при этом отвалилась, — и последовал за братом по разуму.
Снежана летает сама.
— Может, это священное животное? — предположил я. — А фермеры милые, крохотные беззащитные слизнячки.
Когда я увидел деревню, то понял, что ошибся — весьма. Вокруг каменных хижин столпились такие же ящеры, только раза в два больше — в основном, с пятью или шестью головами.
Навстречу нам вышел старейшина, на груди которого, вместо амулета, покачивалась средних размеров скала.
— Вы прилетели вовремя, — сказал он. — Разбойники уже близко.
Я почесал в затылке, но массаж головы не заставил ее работать лучше.
— Вы хотите, чтобы я поговорил с ними? — неуверенно спросил я.
— Нет, — отвечал старейшина. — Мы бедные люди, простые крестьяне. Но мы знаем и чтим законы чести. Мы будем воевать.
— Стойте! — вскричал Солер. — Опомнитесь! Братья, что же вы делаете? Вспомните, чем все закончилось в прошлый раз! Война не для нас. У нас другой путь. Мы…
— Замолчи, юноша, — гневно прервал его старейшина. — Опасность — ничто перед лицом чести. Не позорь нас перед гостями со звезд.
Я собрался почесать в затылке еще раз, но, вспомнив, чем только что закончился этот маневр, решил не позориться.
— Так чего вы хотите? — спросил я.
— Нет времени, — отвечал старейшина.
Фермеры развернулись и запрыгали к другой части деревни.
— Посмотрим на бой? — предложил я. — Или зароемся в песок поглубже?
Крестьяне собрались вокруг небольшой — по их меркам, конечно, — площади. Только теперь, за их спинами, я смог увидеть разбойников. К селению приближались трое. Сгорбленный старик, ростом с меня, опирался на палку. За ним следовали двое помоложе — но столь же хлипкие на вид.
— Парламентеры? — предположил я. — Или живые бомбы?
— Я — Крагг, Великий Завоеватель! — возопил дедуся. — Склонитесь передо мной и отдайте свои богатства.
— Нет, — гордо отвечал старейшина.
Из его шести ртов повалило столько огня, что хватило бы на средних размеров солнце.
— Мы будем сражаться.
Старичок захихикал, явно предчувствуя победу.
Снежана приподняла одну бровь.
Дедуся опустился на колени, вынул из-за пояса деревянную палку и начертил на земле четыре линии, в виде решетки.
— Никогда не видела, чтобы перед боем проводили такой странный ритуал, — негромко заметила девушка.
Старейшина сел напротив старичка и глубоко задумался. Потом его хвост поднялся — и я уж решил, что тут-то и прихлопнут Великого Завоевателя. Но нет — шипастый кончик завис в воздухе, и нерешительно начертил кружок в центре решетки.
Старичок захихикал.
Палка дрогнула в его руке, быстро начертив крест.
— Это крестики-нолики? — спросил я.
Старейшина долго пыхтел, водя хвостом над девятью клетками. Потом нарисовал еще кружок. Дедуся сделал свой ход, еще, и, разумеется, выиграл.
— Победа, победа! — закричал старикан. — Война окончена!
Гигантские ящеры в ужасе смотрели на него, потом бухнулись на колени.
— Ты победил нас, великий Крагг! — говорили они. — Можешь забирать все, что хочешь.
Дедуся победоносно посмотрел на них, потом хозяйским движением растолкал рептилий и заковылял к амбару.
— Это неправильно, неправильно, — стонал Солер. — Мы же сильнее их. Мы больше. Дышим огнем. Почему же мы подчиняемся им? Зачем было воевать?
— Несчастный безумец, — покачал шестью головами старейшина. — Он уже почти взрослый, а так и не понял, как сурова война. Все живет в мире пустых мечтаний. Вот почему я позвал вас, люди со звезд. Прошу вас, заберите бедного Солера с собой. Он слишком слаб для нашего мира.
