Восточная Саэта
А в сердце горечь
Азии играет:
Кто сильно любит
Рано умирает.
И что же будет,
Кто нам твёрдо скажет,
Где ждёт покой всех тех,
Кто сильно любит?
Ведь действие Востока незаметно,
Его и не заметят, верно, люди.
Кто замечает -
Рано умирает.
И что там будет,
Что там, Боже, будет?
Кто сильно любит,
Тот живёт до смерти.
Испанская зарисовка
Я ловлю чужие песни,
Мысли, образы и рифмы,
Чтоб, по свету разметав их,
Сочинить совсем другое,
Чтоб совсем немного лести,
Никакого чтоб покоя,
И, как звон толедской шпаги,
Имя юной сеньориты.
Ах, Испания, покуда
Ты сердца терзаешь наши
Гробовою тишиною
Пред последней бандерильей,
Мы с тобой в тебе. Но только
Вбил клинок тореро в холку,
Бросив маки на арену,
Мы идем по магазинам...
Сверхтрагическая
Над Кордовой всходит солнце,
Солнце всходит над Гранадой...
Меж Гранадой и Кордовой
Есть всего одна дорога.
На дорогу из-за сопок
Выезжает кабальеро,
Что, блуждая третьи сутки,
Наслаждается прохладой.
Он так хочет въехать в город
На коне своём кауром,
Но не знает куда ехать
И не принимает меры.
Есть красавицы в Кордове,
И в Гранаде их хватает,
Есть трактиры и таверны,
В толстых стенах амбразуры.
О испанская дорога,
Заморочила ты парня -
Он стоит в раздумье тяжком
И куда идти не знает.
Но вздохнул, попил из фляги,
Оглянулся напоследок,
Потрепал коня по холке
И направил сквозь кустарник.
Антистихотворение
Прокричит сова,
И едва-едва
Ветром вызова
Запоёт листва.
А вокруг молва
И часа уж два,
Но любовь жива
И горит трава.
Не найти слова -
Ты опять права.
На дворе трава,
На траве дрова...
Снова зовут на ринг отзвуки гонга...
Снова зовут на ринг отзвуки гонга
Снова проснулся порт: «Майна, (...), майна!»
Помнишь второе имя Ричарда Бонга?
Кто он такой? Лётчик... Его звали Айра.
Где-то гремят бронёй серые танки.
Город в тумане спит. Город в руинах.
Помнишь, наверное, полное имя Ремарка?
Право же, тоже очень красивое имя.
Да, я певец зениток, стали и дыма.
Странная ниша. Странные дни. Странные сети.
Помню ли я своё настоящее имя?
В паспорте есть, моя радость. Да паспорт в планшете.
Поход к последнему морю...
Поход к последнему морю
По серебру перевалов.
Мое случайное соло
Опять звучит без гитары
На первых струнах растяжек.
Аккорды строю на нервах,
Жаль только, времени мало,
Да на колки перелеска
Я с локтя скользкие фалы
Тяну со спешкой связиста.
Еще ждет писем полковник -
Вот так кончаются сроки.
Я гриф железной дороги
До побелевших ладоней,
До хруста в пальцах сжимаю.
И песня просится в небо;
И телу хочется рухнуть.
Путь
Шаг за шагом,
Вздох за вздохом,
Непрестанно,
Без следов.
Что нам надо?
Здесь нам плохо?
Среди наших
Городов?
Свет и тени,
Снег и ветер,
Мы с тобою
Наконец...
Как мы пели
В новом свете...
Успокойся...
Молодец.
Мы уходим -
Вы остались,
А вернемся -
Что тогда?
С Новым годом!
Попрощались
И расстались.
Навсегда.
Мы вернемся.
На вокзале,
Обернемся
На закат,
Улыбнемся
Себе сами,
Ненавидя
За возврат
Так что же нам надо?...
Так что же нам надо?
Поверить в себя.
Уйти сквозь преграды
И струны дождя.
С оглядкой на карты
По вечной степи,
Плевав на плацкарты,
Трястись в бортовых.
И курит беспечно
Под звёздным огнём
Попутчик твой вечный
За левым плечом
Он мысленно в море -
Последний поход.
Громада линкора
На траверз встаёт.
И видится слава
Безумных атак.
И всё по уставу!
Но что-то не так!
И лишь одна сложность -
Поверить в себя
Не то чтоб не можно,
Ан всё же нельзя.
Может, вспомнишь ты меня снова...
Может, вспомнишь ты меня снова,
На решенье дай лишь часть мига:
Я приду по твоему слову
И умру по твоему крику;
Пусть со скал меня сорвет ветер,
Несмотря на то, что я выбыл;
Это будет лучший мой вечер
И счастливый самый мой выбор.
Я ходил в строю...
Я ходил в строю,
Но уже тогда не нуждался в строе,
Мой голос звучал,
И вопрос был: «Все-таки, почему?»
Я потом пойму,
Что на кухне сидел со своим героем -
Пили спирт без тостов,
Смотрели в ночь.
Пели про войну.
Оценю, кем я был,
И решу, что лучше бы все же не был,
Что моих побед
Бесполезный ряд не войдет в досье,
Что я шел к весне,
А весна хлестала колючим снегом.
Я с воротника
Собирал и ел
Этот чертов снег.
Пусть мои следы
Заметает пурга - не ищу сенсаций.
Это просто жизнь -
Переход из траверса в контргалс.
И прощальный вальс,
И набор остаточных деформаций,
И состав идет по дороге в рай.
Но уже без нас.
Слово об Одине
...Да, конечно, пришлось приложить усилия,
Подгоняя все сутки к единому плану -
Осторожно вылезти из-под крыла валькирии
И идти отбивать ледники с Монблана.
Прохрустеть по снегу в неподшитых валенках -
Барахло... Пора б наконец и выбросить
И гринсливз своего зелёного ватника
Намочить, стирая с бороды изморозь
На обед щи, хлеб чёрный (полезнее),
И, газетой от валькирии скрывая чарку,
Можно пить бездумно вино поэзии,
Предпочитая венгерское и испанское.
Надо просто презреть житие под копирку
Всех легенд, мифов, баек, историй и...
И привычно взяв Фефнира за шкирку
Повести на последний обход территории.
Я спешу заявить...
Я спешу заявить, что пока ещё точно могу
Подбирать пикселя в градиентной заливке зари,
Не сверять теплоту нежных губ по таблице Пантон
И делить бесконечность на два, а пол-литру на три.
Что я помню все чувства и лица, слова и мосты,
Всё, что я хоть когда-то себе не позволил посметь
Из улыбки да в слёзы и даже всё то, что потом.
Пожелания вслед уходящим. Желание не умереть.
А теперь. В сотни звёзд. По ночам. Выхожу. На балкон.
И во мне растворяется дочерна тёмная синь.
Представляете, где я видал ваш Синай? Иерихон?
Пред неназванным ликом моих очень частных святынь.
Гимны в церкви допевали...
Гимны в церкви допевали,
Допивали всё, что было,
Всё, что было, забывали
Абсолютно. Очень мило.
Застелив метелью стлани,
Заровняв пути позёмкой.
Снег идёт над городами
Твёрдой поступью. Негромко.
Нет движенья на дороге,
Всё по оси в рыхлом снеге,
Только едут чьи-то дроги,
В них впряжённы шесть оленей.
Спят священник и гаишник,
К ним приходит пониманье,
Что не нужно... и излишне...
Что так жаль и слишком рано
Отзвучали аллилуи,
Всё допито - без остатка,
Остаются поцелуи -
Горько-пряно, кисло-сладко.
